- Сергей Владиславович, еще в начале девяностых вы вместе с Сергеем Чернышевым выдвинули любопытную идею: чтобы Россия успешно "вписалась" в мировую экономику, ключевую роль в этом процессе должны сыграть транснациональные русские - люди, временно покинувшие Россию и хорошо изучившие западный экономический механизм. Достигнув успеха на Западе в качестве предпринимателей и профессионалов, они затем смогут использовать свои навыки и капиталы для повышения конкурентоспособности исторической Родины. Насколько оправдываются ваши предположения?
- Когда в девяностом-девяносто первом годах появилась новая Россия, американцы создали специальное подразделение, которое занималось отслеживанием русских денег. У них была полная уверенность, что сейчас русские накопят финансовый потенциал и начнут активно работать на американском фондовом рынке, в частности скупать перспективные компании. То есть они думали, что новые русские пойдут путем КГБ и ГРУ. В свое время наши спецслужбы проводили интересные операции на американском рынке: например, зная точную дату ввода войск в Афганистан и рассчитав, как это может повлиять на рынок, они прикупали или, наоборот, сбрасывали определенные акции. Я читал один американский доклад, где прогнозировалось, что по примеру китайской возникнет сильная русская диаспора, которая сможет действовать в интересах России. Год назад они опубликовали еще один закрытый материал, где говорилось примерно следующее: "Ребята, бояться нечего. Эти новые русские просто полудурки, которые, вместо того чтобы покупать перспективные компании, пляжи с виллами покупают. Вместо того чтобы строить эффективные схемы, они запихивают деньги в банки под проценты".
| Произошел какой-то поколенческий сдвиг - новое поколение транснациональных русских, осознав, что они умнее и способнее американцев, понимают: "Мы иные", а раз иные, то возникает потребность в самоидентификации |
Настоящие транснациональные русские стали появляться гораздо позже. Первая волна - это те, кто денег не зарабатывал. Ни по менталитету, ни по жизненным устремлениям, ни по интеллектуальным возможностям они не были ориентированы на перспективные бизнес-схемы. Представьте себе нечистого на руку "совка", занявшегося житейским бытоустройством в условиях избытка средств. Причем "совка" образца семидесятых годов, эдакий Брайтон-бич, только с большими деньгами. Красивая телка, белая вилла, пальмы, лимузин - все! Мечта жизни осуществилась. Но поскольку он соображает, что еще надо как-то жить, он прикупает ресторанчик или отель. Когда приезжаешь в Ниццу или в Коста-Брава, там не только виллы, там большая часть ресторанов, бутиков и отелей принадлежит русским.
Вторая волна - те, кто деньги уже зарабатывал, причем зарабатывал трудно. Это либо цеховики, либо наиболее предприимчивые представители научно-технической интеллигенции, либо, реже, самые умные бандиты. Они после того, как там обустроились, стали искать бизнес-схемы. Я думаю, что когда в девяносто седьмом году заговорили о том, что в страну стали приходить семь-восемь миллиардов долларов реальных инвестиций, их обеспечила как раз вторая волна. Это крупные операторы рынка алюминия, меди, подсолнечника, часть нефтетрейдеров, то есть чаще всего их бизнес связан с экспортом сырья или первичной переработкой. Они работают на своих собственных деньгах, которые вернулись в Россию под видом иностранных инвестиций. Вот это уже ближе к транснациональным русским. Представитель второй волны - это тот, кто сумел туда вывезти деньги, там выстроить бизнес-схему, при которой он почувствовал себя достаточно уверенно в юридическом и правовом плане (он уверен, что его деньги теперь защитит то государство, тот банк). Но он не оставляет деньги там, а возвращает их в Россию. Типичный пример - братья Черные.
- Какие у них мотивы для возврата денег?
- Первое - в тот бизнес его не пускают. Чтобы в Штатах войти, скажем, в алюминиевый бизнес, нужны деньги несравненно большие, чем в России. Второе - там он не знает многих правил, тонкостей, то есть слишком высокими оказываются трансакционные издержки, приходится нанимать местных консультантов, адвокатов и, часто не понимая существа вопроса, доверять им (кстати, вначале действительно многих кидали, так что из пресловутых двухсот миллиардов долларов, ушедших из страны, немалая часть уже давно не русские). В России он знает все, здесь его обмануть трудно. С другой стороны, представители второй волны по своему менталитету, как правило, нормальные западники, они искренне хотят, чтобы их дети были англичанами, американцами, немцами. Они любят русскую культуру, но не любят страну. Любят людей, но не любят народ. Происходит жуткое внутреннее расслоение. Он не хочет там ощущать себя русским, но бизнес он может делать только в России.
- Существует ли третья волна транснациональных русских?
- Я думаю, да. Это, как правило, молодые ребята, у которых есть мозги, но они не успели заработать больших денег. Третья волна - это те, кто понял, что надо учиться, они поступили в элитные российские вузы в восемьдесят девятом-девяносто четвертом годах. Затем они успешно окончили западные магистратуры и неплохо устроились там на работу. В отличие от второй волны эти уже четко осознают: "Моя родина - это Россия". Точно определить не берусь, но произошел какой-то поколенческий сдвиг - новое поколение транснациональных русских, осознав, что они умнее и способнее американцев, понимают: "Мы иные", а раз иные, то возникает потребность в самоидентификации. И тогда они начинают идентифицировать себя с образом России, которую сами для себя придумывают, мифологизируют. Поэтому они стремятся работать там в фирмах, где тоже работают русские. На Уолл-стрит есть несколько не очень больших пока компаний, в которых по крайней мере вся аналитическая и программистская части полностью укомплектованы русскими. Такого раньше никогда не было.
Представители третьей волны в корне отличаются от своих предшественников. Это первые ребята, у которых русская культура сочетается с профессиональным знанием западного механизма. В отличие от первых двух типов ("воров на отдыхе" и "трудяг-цеховиков") западный расклад для них уже как бы родной. Плюс появление Интернета подготавливает публику здесь. Много случаев, когда парень там, друзья у него здесь, и они делают единый проект. Скажем, в России расположено производство, деньги занимаются на Нью-йоркской бирже, сами финансовые потоки вы выводите в Люксембург, механизм обеспечения прав собственности выведен в Ирландию или Лихтенштейн. Вы нигде не нарушили законы - вместо бандитов вас вполне легально прикрывают профессиональные адвокаты, а бизнес-схема эффективно работает.
- Можете привести какие-нибудь конкретные примеры?
- Просто хрестоматийный пример - история "Параграфа". Сотрудники этой фирмы первыми в мире разработали ПО для системы распознавания рукописного текста компьютером. Дальше они соображают, что в России сбыта этому нет. Они создают компанию в США в надежде привлечь инвестиции. Видят, что особо их там никто не ждал, и находят инвестора в третьей стране. Выстраивают очень грамотную систему, когда головная компания расположена на Багамах, маркетинговая структура - в Калифорнии, а производство - в России. Сегодня они опять впереди всех в разработке программного обеспечения, которое позволяет с компьютером работать, опираясь не на клавиатуру, не на слово даже, а на образ. Специалисты утверждают, что через два-три года эта разработка будет иметь колоссальный коммерческий успех. Создатели "Параграфа" были по сути первопроходцами, сейчас таких компаний много, но принцип всегда один и тот же: русское ноу-хау, интернациональная бизнес-схема, а дальше все мировые ресурсы - финансовые, организационные, правовые, кадровые, если хотите, - используются как строительный материал для решения собственно российских задач.
- Насколько я понимаю, транснациональные русские третьей волны работают, как правило, в области hi-tech и финансов?
- Четкой отраслевой привязки нет, но, действительно, чаще всего их можно встретить в постиндустриальных секторах. И для России это очень хорошо. Конечно, нужно поддерживать любое отечественное производство, которое еще можно поддерживать, - алюминий, судостроение, авиапром. Но нужно отдавать себе отчет, что замкнутых индустриальных цепочек мы в обозримой перспективе не построим. Посмотрите на структуру нашей экономики: есть сектор сырьевой, первичной переработки, а дальше, где должно быть машиностроение, - зияет дыра. Можно пытаться ее заткнуть, но ведь что сейчас делают развитые страны - они избавляются от своего производства, может быть, не такими темпами, как мы, - мы с ним за раз покончили, - но избавляются. По имеющимся расчетам, для того чтобы возродить на новой основе индустриальный сектор российской экономики, нужно четыреста-пятьсот миллиардов долларов. Германия вкладывает сегодня по сорок миллиардов марок в год в маленькую ГДР, и результаты пока не обнадеживают. Ставка на торговлю ресурсами в перспективе тоже ничего не даст - себестоимость тонны кувейтской нефти на порядок ниже, да и сами ресурсы имеют плохую особенность - они истощаются. Поэтому, на мой взгляд, единственный шанс - превратить США в наш финансовый придаток, а остальной мир в наш технологический придаток. Каждый должен заниматься тем, что хорошо умеет. Ну, умеем мы думать, значит, надо думать, и транснациональные русские это отлично понимают.
| На Уолл-стрит есть несколько не очень больших пока компаний, в которых вся аналитическая и программистская части полностью укомплектованы русскими. |
Откройте "Морфологию сказки" Проппа, который все богатство российского фольклора свел к двадцати шести сюжетам. Любимый сюжет: Иван дурак лежит на печи, а печь его черт знает куда завозит. Или чем славен у нас мастер? Тем, что подковал блоху. Я бы посмотрел, как бы он сделал поточное производство по подковке мух. России всегда все удавалось с точки зрения гуманитарных вещей и науки. НИОКР и создание опытных образцов реализовывались несколько хуже и совсем плохо - массовое производство. Наши были вполне конкурентоспособными по космическим станциям, но когда дело доходило до производства автомобилей, то начинались большие проблемы. Очевиден же вывод: чем мы ближе к идее, тем у нас лучше. Чем ближе к металлу, пластмассе, ткани, к серийным изделиям - тем у нас хуже. Уже стало банальностью, что наше мышление проектно. Кстати, тоталитарная структура российской власти - обратная сторона этой проектности, ведь осуществление любого проекта требует жесточайшей дисциплины и четкого согласования действий исполнителей между собой.
- Если сегодня посмотреть на структуру цены высокотехнологичного товара, то дешевле всего стоит работа гения-изобретателя, заметно дороже разработка опытного образца, и самые большие деньги тратятся и зарабатываются на стадии массового производства. Получается, что Россия сильна в не самом выгодном звене технологической цепочки?
- Эта структура цены характерна для индустриальной экономики и эпохи массового производства. Для постиндустриальной экономики, экономики знания, зависимости другие. Коммерческим продуктом (и очень дорогим) становятся информация, структурированные знания, научные открытия, даже не доведенные до стадии товара. Возьмем бухгалтерский отчет Microsoft. Все, что можно оценить стандартными методами, - финансовые ресурсы, кредиты, вся инфраструктура включая мебель в офисе - составляет четырнадцать миллиардов долларов. Капитализация компании - восемьдесят пять миллиардов долларов. Можно всю эту чудовищную разницу списать только на то, что фирма сильно переоценена. Но можно говорить и о другом: в этой разнице учтена оценка того самого информационного ресурса. И тогда постиндустриальная структура цены - это индустриальная с точностью до наоборот.
- Интересно, что вы будете говорить, когда грохнется NASDAQ?
- Этого ждут с девяносто шестого года, но есть гипотеза, что он не грохнется. В чем принцип венчурного финансирования? Успех в одной или двух разработках позволяет финансировать еще десять других, часть из которых может впоследствии оказаться "пустышками", и плюс к этому иметь высокие прибыли. Если я работаю в зоне дефицита ресурсов, для меня очень велика вероятность промазать - доля "пустышек" окажется слишком большой. Но если я могу финансировать, скажем, сто перспективных разработок, то может оказаться, что доля промахов будет допустимой и я смогу отбивать все свои затраты. У меня есть ощущение (подчеркиваю, пока только ощущение), что американцам впервые в истории удалось сделать систему безлимитного финансирования научно-технического прогресса. Американская экономика работает по принципу гигантского венчурного фонда. Конечно, компании типа amazon.com не стоят тех миллиардов, в которые оцениваются их акции. Может быть, даже эти деньги не удастся "отбить", если перспективы Интернета окажутся менее радужными. Но amazon.com выполнила роль наживки. Акции многих первопроходцев наверняка пойдут вниз, но сам рынок информационных технологий не рухнет. Может быть, в итоге Интернет в сегодняшнем его виде и окажется "пустышкой", зато какое-нибудь другое направление окупит все затраты, в том числе и на Интернет, механизм-то уже запущен.
| Для "старых" русских продать свое изобретение американцам значит признать поражение всей своей жизни |
Причем, заметьте, стартовые инвестиции в наукоемкие отрасли значительно ниже стартовых инвестиций в традиционные индустриальные производства. Если бы, например, наши ребята в свое время скинулись и купили фирму eBuy (система электронной торговли), стартовые инвестиции в которую составили двести пятьдесят тысяч долларов, то сегодня они продали бы свои акции за сорок миллиардов долларов. И эта компания не считается сильно переоцененной - благодаря ее усилиям создан самый большой потребительский рынок. Они получают деньги за создание рынка, а не за произведенный продукт или даже технологию. Четверть миллиона долларов в России всегда можно найти.
- Итак, оптимальная стратегия для транснациональных русских - зарабатывать деньги на американском или мировом рынке и превращать их в венчурный капитал, вкладываться в российские проекты?
- А чем мы, да и многие другие занимались последние четыре года? Деньги, которые мы зарабатывали в других бизнесах (например, на американском рынке ПО или на бирже), мы вкладывали в покупку и доведение хотя бы до патентной стадии различных российских ноу-хау. Наш опыт показывает, что научно-технический потенциал, накопленный СССР к концу восьмидесятых, практически неисчерпаем. Конечно, на Западе тоже этим занимаются, но тут есть одна особенность - разработчики им свои ноу-хау продавать не очень-то хотят. Вокруг одной разработки, которую мы в итоге купили, толкались несколько западных ТНК, делали предложения одно выгодней другого, а автор изобретения - семидесятилетняя женщина-профессор - пошла в приемную ФСБ и сказала: "Вы знаете, кругом иностранные агенты, отдайте от греха подальше кому-нибудь из наших". Для этих "старых" русских продать свое изобретение американцам значит признать поражение всей своей жизни.
Нередко попадаются вещи, которые гораздо круче, чем открытие, - они закрытие целых отраслей. К примеру, существует способ производства бензина и прочих нефтепродуктов не с помощью крекинга, а по технологии, базирующейся на катализе и частотных колебаниях, причем технология вполне промышленная, себестоимость производства бензина падает в разы - единственная проблема в том, что тому, кто сейчас сунется с ней на мировой рынок нефтепродуктов, враз отстрелят голову. Или второй пример - человек придумал новый способ производства вакцин. По этой технологии можно сделать вакцины от многих болезней, и они оказываются на порядок действеннее применяемых сейчас. Третий пример - русскими разработаны фантастические вещи, связанные с композиционными материалами. Представьте себе дешевый в производстве металл с электропроводностью меди и прочностью стали. А ведь все это искусственные материалы, биотехнологии, новые технологии в энергетике - то, что, по мнению экспертов, завтра станет самыми важными направлениями развития НТП.
Я привел три примера, но только у нас порядка пятнадцати-семнадцати таких разработок. А дальше работаем, к примеру, по такой простой схеме: я создаю американскую компанию по торговле теми же установками по производству сверхдешевого бензина, провожу первичное размещение на американском фондовом рынке, продаю тридцать процентов акций (не больше) и получаю все необходимые деньги, чтобы наладить серийный выпуск. Сегодня уже все готово для реализации подобных схем, дело за малым - нужно, чтобы это стало массовым явлением. Нужно перебросить мостик от русских финансистов и аналитиков с Уолл-стрит к тем, кто еще продолжает работать здесь в научно-технической сфере.
- А государство транснациональным русским может чем-нибудь помочь?
- Конечно, государство должно помочь нашим ребятам, которые сейчас там. Им нужно помочь не только "культурно", в самоидентификации, и не только в том, чтобы "прикрыть", чтобы конкуренты голову не отстрелили. Им надо дать возможность вести успешный бизнес здесь, в России. По сути роль государства очень простая - обеспечить интерфейс.
